Военное обострение между Ираном и Израилем летом 2025 года стало триггером масштабных сдвигов в ближневосточной и евразийской геополитике. Сложившаяся ситуация оказывает непосредственное влияние на южнокавказскую систему безопасности и в особенности — на стратегическое положение Республики Армения. Настоящая статья предлагает политологический анализ ключевых структурных изменений и вытекающих из них вызовов для Еревана.
Конфликт как структурный сдвиг
Военная операция Израиля «Народ как лев» и ответная кампания Ирана «Истинное обещание-3» знаменуют переход от управляемой конфронтации к открытому вооружённому противостоянию. Удары по ядерной, энергетической и транспортной инфраструктуре обеих стран сопровождались разрушениями гражданских объектов и ростом гуманитарной нагрузки.
Особое значение имеет временной контекст: эскалация произошла за два дня до запланированных консультаций между США и Ираном по возобновлению ядерной сделки. Это символизирует отказ от дипломатии как инструмента урегулирования и указывает на смену парадигмы — от сдерживания к принуждению.
США и союзники: институционализация поляризации
Согласованная поддержка Израиля странами G7 и риторика американского руководства указывают на институционализацию стратегической поляризации. США, несмотря на союзнические обязательства, стремятся избежать прямого вовлечения. Дональд Трамп, комментируя возможную ликвидацию иранского руководства, заявил: > «Убили ли иранцы хоть одного американца? Нет. Пока они этого не сделают, идея ликвидации кого-либо из политического руководства даже не обсуждается».
Это подчёркивает прагматичный подход Вашингтона, ориентированный на минимизацию рисков при сохранении контроля над эскалацией.
Израиль: стратегия превентивного доминирования
Израильская позиция, напротив, демонстрирует установку на силовое решение. Премьер-министр Биньямин Нетаньяху заявил: > «Это не будет эскалацией конфликта — это положит ему конец. Иран хочет вечной войны… Мы можем остановить это только, противостоя силам зла».
Таким образом, Тель-Авив рассматривает устранение иранской угрозы как условие стратегической стабильности, даже ценой временного обострения.
Иран: экзистенциальная мобилизация
Ответ Ирана носит характер экзистенциальной мобилизации. Верховный лидер Али Хаменеи в телеобращении от 18 июня 2025 года заявил: > «Израиль совершил акт войны. Ответ будет решительным, и он уже начался. Мы не позволим сионистскому режиму диктовать судьбу региона».
Это подчёркивает восприятие конфликта как борьбы за суверенитет и региональное лидерство, а не просто ответной меры.
Южный Кавказ: зона вторичных последствий
Южный Кавказ, находящийся вне прямой зоны боевых действий, тем не менее испытывает на себе последствия конфликта. Армения, как государство, географически и политически связанное с Ираном, оказывается в зоне повышенного риска. Эскалация на юге трансформирует региональную архитектуру безопасности, нарушая сложившиеся балансы.
Иран как буфер: утрата стратегического противовеса
Иран традиционно выступал в роли сдерживающего фактора для Турции и Азербайджана. Его позиция по «Зангезурскому коридору» и концепции «Западного Азербайджана» была однозначной: любые изменения международно признанных границ Южного Кавказа недопустимы. Ослабление Тегерана лишает Армению важного регионального союзника, способного ограничивать экспансионистские амбиции Баку и Анкары.
Турция и Азербайджан: расширение поля возможностей
На фоне ослабления Ирана Турция и Азербайджан получают больше свободы действий. Это может привести к усилению давления на Армению — как в дипломатической, так и в инфраструктурной и военной сферах. Вероятны новые попытки навязать реализацию коридорных проектов, подрывающих суверенитет Армении.
Россия: сужение геополитического пространства
Иран был важным партнёром России в регионе. Совместные проекты — от оборонного сотрудничества до транспортного коридора «Север–Юг» — обеспечивали Москве стратегическую глубину. Ослабление Тегерана ограничивает возможности России по сдерживанию Турции и НАТО, снижает её влияние на Южном Кавказе и ослабляет её роль как гаранта безопасности для Армении.
Экономические и гуманитарные риски
Армения зависит от иранского транзита в вопросах поставок энергоносителей, медикаментов и продовольствия. Эскалация конфликта может нарушить эти цепочки, вызвать рост цен и дефицит. Кроме того, нестабильность в Иране может привести к гуманитарному кризису и миграционному давлению на южные границы Армении.
Дипломатическая дилемма: нейтралитет под давлением
Армения традиционно стремилась к сбалансированной внешней политике, выстраивая отношения как с Западом, так и с Ираном и Россией. Однако углубление конфликта может вынудить Ереван занять более определённую позицию. Это чревато дипломатическими издержками и риском потери поддержки одного из партнёров.
Стратегия устойчивости: от адаптации к субъектности
В условиях «регионального разлома» Армения должна:
- Институционализировать стратегию гибкого нейтралитета;
- Укреплять экономическую и энергетическую устойчивость;
- Развивать многосторонние дипломатические каналы;
- Повышать оборонную и разведывательную готовность;
- Формировать собственную повестку в региональной политике.
Ирано-израильский конфликт 2025 года стал не только локальной эскалацией, но и маркером системного сдвига в региональной архитектуре. Армения, оказавшись в эпицентре вторичных последствий, сталкивается с необходимостью переосмысления своей внешнеполитической стратегии. Сохранение субъектности в условиях турбулентности требует не только гибкости, но и проактивности — способности не просто адаптироваться, но и формировать правила игры в новом геополитическом контексте.
