Заключение мирного соглашения остается в фокусе внешнеполитической повестки в Армении и Азербайджане. Невзирая на имеющиеся предпосылки для мира, которые Н. Пашинян обозначил в своей статье, говорить о финишной прямой по принципу «мир без рисков с гарантиями безопасности» скоропалительно. Камнем преткновения выступают условия мира. Документ призван закрепить условия, однако повестка о мирном сосуществовании шире «мира на бумаге».
Регрессионные волны переговоров
Динамика контактов Еревана и Баку формировалась под влиянием двух факторов: выстраивания архитектуры процесса (вопрос посредничества и вовлеченности «третьих лиц», создание Комиссии по делимитации и демаркации (Комиссия)) и согласования пунктов договора. На высшем уровне встречи проходили трижды: в 2023 году – на полях неформального саммита СНГ, в 2024 году – на полях Мюнхенской конференции по безопасности и саммита БРИКС.
Волна дипломатической стагнации, которая наблюдалась с октября 2023 года сменилась в апреле 2024 сменилась заключением соглашения о делимитации и демаркации границы. Учреждение Комиссии не приблизило стороны к окончательному согласованию спорных позиций, а стала инструментом территориальных уступок Армении и бустером народной разобщенности. После демаркации и делимитации в Тавушской области, стороны приступили к согласованию нового участка, а 30 августа подписали Регламент о совместной работе армянской и азербайджанской комиссий по делимитации и демаркации госграницы. Невзирая на юридические вопросы к договору о рисках для Армении, внутригосударственные процедуры стороны завершили к концу октября. Новые участки делимитации с севера на юг были согласованы сторонами в январе, однако конкретной информации о дальнейших шагах нет. Крайняя встреча представителей состоялась 14 февраля в онлайн-формате и не стала примечательной значимыми итогами.
Контекст контактов кристаллизуется через детали в информационной плоскости. Их анализ определяет вызовы для переговоров и подтверждает тезис о том, что мирная повестка шире «мира на бумаге».
От препятствий к претензиям Армении
В сентябре прошлого года в итальянской газете La Repubblica было опубликовано интервью Х. Гаджиева, помощника президента Азербайджана. На вопрос о перспективах заключения мирного соглашения Х. Гаджиев обозначил три вопроса, которые препятствуют завершению процесса: армянская Конституция, военный потенциал Армении и право на возвращение этнических азербайджанцев в места рождения на армянской территории. Окончательно расширительные толкования стерлись после однозначной оценки процесса и его перспектив И. Алиевым. Несогласованными остаются две статьи: о воздержании от международных исков и о неразмещении внешних представителей на границе.
Непреклонное требование для Баку – изменение Конституции Армении. Всякое уклонение от этого и правовая аргументация невозможности этого воспринимается Азербайджаном как территориальные претензии и угрозы безопасности.
В этой категории – ликвидация Минской группы ОБСЕ. Невзирая на фактический паралич ее деятельности, для Баку важна юридическая ликвидация механизма. Без голоса Армении сделать это невозможно, поскольку решение подразумевает консенсус среди участников. Аргументационная линия строится вокруг тезиса «нет карабахского вопроса – нет Минской группы». Отсюда вытекает продолжение ложного нарратива о «реваншистских настроениях Еревана» и поддержке этих стремлений западными партнерами Армении.
Вопрос, который всегда оставался в фокусе – разблокировка транспортных коммуникаций. Попытки включить его в договор не увенчались успехом: центральная тема Зангезурского коридора обсуждается вне рамок документа. Детали предложения Армении относительно транспортного сообщения и ответа Азербайджана на него не разглашаются. Угроза для южных границ Армении остается: значимость Сюника для Баку видится в контексте реализации Зангезурского корирода и в рамках территориальных претензий к Армении.
Сохранить нельзя, изменить – что не так с Конституцией Армении?
Первый камень преткновения связан с положениями преамбулы Конституции, которые отсылают к Декларации о независимости РА (Декларация). Баку опасается реализации «Миацума», а следовательно – разрушения статус-кво, который установился в 2023 году. Для Армении изменение Конституции равнозначен демонтажу основ государственности. В правовой плоскости Конституция имеет высшую юридическую силу и, в случае противоречия с ней норм международных договоров, нормы Конституции превосходят. Однако это не исключает потенциальной возможности расширительного толкования норм международного договора и интерпретации отдельных положений в соответствующем положению свете.
Премьер-министр стремится убедить Баку в отсутствии реваншистских настроений в Армении, ссылаясь на взаимное признание границ в рамках пражской встречи в 2022 году. Превозносится роль Алма-Атинской декларации, пункты которой нашли отражение в ратифицированном в Ереване и Баку Положении о совместной деятельности Комиссии и Государственной комиссии по делимитации государственной границы. Замыкает цепочку mirror move: заявления о имеющихся территориальных претензиях к Армении в Конституции Азербайджана. Подтекст этих шагов «давайте жить дружно: при имеющихся претензиях мы не настаиваем на изменении вашей Конституции, значит и вы отклоните претензии в отношении нашей». Однако азербайджанские претензии формируют стратегические нарративы, по которым согласование позиций без уступок невозможно. По этой причине вопрос об изменении Конституции был вынесен за скобки текста мирного договора.
26 сентября Конституционный суд (КС) Армении принял постановление по делу о соответствии Конституции обязательств Армении по соглашению о деятельности делимитационной комиссии от 30 августа. Юридически постановления КС обязательны для исполнения всеми государственными органами, должностными, юридическими и физическими лицами на территории РА. Из Постановления следует, что положения Конституции, отсылающие к Нагорному Карабаху, неизменяемы. Поскольку Конституция и Декларация приняты по итогам референдумов, народ выступает учредителем двух фундаментальных документов. Изменение их положений или полное редактирование возможно исключительно через референдум. Изменение границ относится к таким вопросам. Однако решение о проведение референдума большинством голосов Парламента по инициативе Правительства. В августе экс-министр юстиции Г. Минасяна сообщил о возможном проведении конституционного референдума в 2027 году. Подобные заявления звучали после ноябрьских кадровых перестановок в министерствах. В обоих случаях вопрос Декларации оставался за пределами комментариев должностных лиц.
Из толкования связи Декларации и Конституции вытекает, что положения Конституции имеют высшую юридическую силу, а положения Декларации служат ориентирами конституционного строя. До принятия Конституции в 1995 году, статус Декларации был надконституционным, однако этот шаг был необходим для обретения Арменией независимости и нивелирования влияния Конституции СССР 1978 года. Декларация выступала «путем к Конституции», а ее отражение в преамбуле действующей Конституции не наделяет Декларацию или ее отдельные элементы юридическим преимуществом. Тиражируют привлекательность изменения Конституции в азербайджанском экспертном сообществе: Р. Мусабеков предлагает отменить силу решения ВС СССР исходя из истечения срока давности. Следующий шаг, по мнению политика, — исключение отсылки к Нагорному Карабаху из Декларации о независимости. В этом случае отсылка потеряет статус территориальных претензий. Однако принятым Постановлением КС РА «расщепил связь» Декларации и Конституции, тем самым создав почву для потенциальных территориальных уступок и изменений Конституции.
Перспективы конституционного референдума в Армении туманны: сравнивая результаты социологических опросов населения в начале и конце года, поддержка изменения Конституции падает. Если в январском опросе Gallup Group в равной степени разделились мнения о неизменности и частичном изменении Конституции – 38,1% против 34,2%, то к середине 2024 года 80,3% респондентов выступили против изменения Конституции. Участники опроса, которые выступают за изменения Конституции, фокусируются на редактировании положений, не относящиеся к арцахскому вопросу и основам конституционного строя. Отсутствие поддержки конституционного референдума сосуществует в общественном дискурсе с падением уровня доверия к власти: в феврале 2024 общий рейтинг доверия к Н. Пашиняну составил 29% (15% = абсолютное доверие). Год спустя показатели продолжают снижаться: в феврале 2025 года рейтинг доверия составил 14%.
Посредники и интересанты
Ереван и Баку стремились обойтись без посредников на переговорном поле с 2023 года. Традиционные посредники в лице России, Ирана и Турции поддерживают мирный процесс, однако практическая вовлеченность Москвы, Тегерана и Анкары ограничена дипломатическим содействием. Невзирая на контакты на полях конференции, попытки встреч на европейских площадках и проведение встреч в формате «3+3», дистанцирование от прямого вовлечения третьих стран сохранялось. Отсюда – корни требования Баку о включении в текст договора пункта о неразмещении представителей внешних игроков на границе.
Турция солидарна с «младшим братом». Позиция России остается преемственной: поддержка урегулирования разногласий в дипломатической плоскости. Тегеран балансирует: поддерживает развитие коммуникаций и выступает против изменения границ.
На западном направлении – без перемен. Расширяется кооперация по линии Армения-ЕС: решение о продлении мандата гражданской миссии ЕС на армяно-азербайджанской границе становится дополнительным аргументом для Баку в пользу наращивания претензий к Армении. Работа наблюдателей вызывает неоднозначные оценки относительно расположения и специфики мониторинга. По мнению российского посла в Армении С. Копыркина, цели патрулирования границы со стороны ЕС очевидны: сбор разведывательных данных для противодействия России, Ирану и Азербайджану. Европейцы апеллируют к четко установленному мандату миссии и «искренним» намерениям поддерживать стабильность в регионе. Для Ирана присутствие европейских наблюдателей аналогично «расползанию угроз». Выступая за коллективный вклад в стабильность в регионе, Тегеран не намерен мириться с присутствием внешних игроков, которые способны повлиять на изменения международно-признанных границ. Приемлемым форматом для Ирана остается «3+3». Состоявшаяся встреча глав МИД в Стамбуле в октябре подтвердила последовательный курс Тегерана на роль регионального модератора, оставив «конкуренцию за площадку» с Турцией за скобками.
Де-факто прекратившая деятельность в 2022 году, Минская группа ОБСЕ оставалась сюжетом в региональной повестке в 2024. В Баку и Ереване существует консенсус относительно исчерпанного потенциала Минской группы. Однако стороны по-разному смотрят на необходимость роспуска механизма. В июне Азербайджан предложил Армении совместно обратиться в ОБСЕ с запросом о ликвидации механизма, однако Ереван выводит за скобки тему роспуска группы и готов обсуждать этот сценарий после заключения соглашения. Важно фактическое положение дел: западные страны в лице сопредседателей – США и Франции блокировали работу Минской группы в 2022 году. Об этом неоднократно заявляли в Москве. Оставаясь парализованным, механизм продолжал существовать. К 2024 году несостоятельность механизма подтвердилась, и это стало предметом политических баталий. Значимый вклад Москвы как сопредседателя, признаваемая в Ереване и Баку, был использован западными странами для укрепления посреднических позиций. Однако попытки Брюсселя «принести мир» в регион реализуются по знакомым лекалам, которые ведут к одной цели – закрепить влияние в региональных делах и вытеснить Россию.
С приходом новой администрации в Белый дом и заключением Хартии о стратегическом партнерстве накануне, ожидания от степени вовлеченности Вашингтона в армяно-азербайджанские переговоры разнились: от явного стремления Д. Трампа продвигать посреднические инициативы до равнодушия к региональной проблематике ipso facto. По прошествии месяца с момента смены администрации, Южный Кавказ пока не входит в ТОП внешнеполитических приоритетов демократов. Представляется, в перспективе степень фокуса Вашингтона может зависеть от демонстрации евро-атлантических амбиций со стороны стран региона: связующим звеном может стать Грузия. Как заметил С.Саркисян, первый визит Н. Пашиняна в Вашингтон стал фальстартом. В силу того, что политически значимых результатов от встречи с американским истеблишментом не было, преждевременно говорить о контурах качественных дивидендов от подписанной в январе Хартии. В Баку ожидания от отношений США на двустороннем треке строятся на основании имеющегося «позитивного опыта», однако в вопросе посредничества со стороны Вашингтона позиция Баку неизменна.
От гонки вооружений до милитаризации сознания
Нарративы о милитаризации Армении и перспективах возвращения этнических азербайджанцев в места рождения сосуществуют в азербайджанском дискурсе с тезисами об изменении Конституции.
План государственного бюджета Армении на 2025 год подразумевает увеличение оборонных расходов на 20% (1,7 млрд долларов). Ассигнации в военных бюджет станут рекордными и составят 6% от ВВП. Динамика расходов с 1992 года иллюстрирует незначительные колебания в годовом распределении средств 0,2-0,5% от ВВП. Однако, по количеству выделенных средств, примечательными стали 2008, 2019 и 2022 годы. В 2008 году поводом для увеличения военных расходов стало аналогичное намерение Азербайджана. Для Баку этот период стал отправной точкой для расширения военного бюджета. Резкий спад в 2014 сменил последовательный рост с 2016 года к настоящему моменту. Период с 2008 по 2016 года для Армении был колеблющимся, но, по аналогии с Азербайджаном, с 2016 года наблюдается рост военных расходов. Для обеих стран триггером укрепить оборонную сферу стала эскалация 2016 года, а в 2020 году тенденция к росту закрепилась. Невзирая на изменение статус-кво в 2023 году, оборонные расходы стран продолжают расти. Вслед за Ереваном увеличение военного бюджета осуществляет Баку.
В случае Армении увеличение бюджета связано с рисками для национальной безопасности. Текущий мирный процесс не исключает территориальных претензий со стороны Баку, ввиду чего Ереван стремится усилить обороноспособность для противостояния потенциальным угрозам. Если для Еревана милитаризация имеет оборонный характер, для Баку – наступательный. Помимо угроз в адрес Армении, тема повышения военных расходов в Азербайджане концентрируется вокруг вектора на укрепления имиджа влиятельного регионального игрока, где военная составляющая – его неотъемлемая часть. Азербайджанская стороны объясняет мотивы повышения расходов на военную сферу милитаризацией Армении и учащением военных поставок Францией. Параллельно поставкам военного оснащения в Армению реализуются поставки в Азербайджан. На протяжении 2024 года росли военные поставки в Азербайджан из Израиля. Рекордным месяцем стал ноябрь – было зафиксировано 12 рейсов с военной техникой. В категорию партнёров Армении в военной сфере входит не только Франция. За 2024 год на качественно новый уровень вышло партнёрство в сфере вооружений между Ереваном и Дели, Ереваном и Тегераном.
Параллельно закрепляется политико-историческая концепция «Западного Азербайджана», которая противопоставляется географической Западной Армении. 6 декабря в Баку завершилась конференции «Право на возвращение», организованная «Общиной Западного Азербайджана». Показательно заявление руководителя турецко-азербайджанской межпарламентской группы дружбы Ш. Айрымова: «Мы должны донести до мира проблемы западных азербайджанцев…Глядя правде в глаза, нужно отметить, что большая часть территории сегодняшней Армении была исторически азербайджанской землей. Однако у Азербайджана нет никаких территориальных претензий к Армении». Обвиняя Ереван в милитаризации, Баку определяет наращивание военной мощи задачей номер один. Поэтому все нарративы, транслируемые в политическом дискурсе, ориентированы на демонстрацию мощи и способностей противостоять «угрозам».
Из политической плоскости нарративы переходят в правовую. Условие мирного договора об исках, которое продвигает Азербайджан, сталкивается с объективной реальностью, которую он создает.
После 40-дневной войны в 2021 года Армения инициировала судебное разбирательство в Международном суде ООН (МС ООН). Правовой основой стала Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации (Конвенция). Речь шла о нарушении прав этнических армян и этнических азербайджанцев. На протяжении трех лет Армения и Азербайджан подавали встречные иски о нарушении прав этнического населения с обеих сторон.
Армения стремится восстановить нарушенные права армян Арцаха в ходе 40-дневной войны и после нее. В сентябре 2023 года иск был дополнен, и Суд обязал Азербайджан обеспечить беспрепятственное возвращение армян, покинувших свои дома. Баку подал ответный иск с зеркальными обвинениями, датированными от 1992 года, и два предварительных возражения. Возражения основывались на позиции, что Суд не обладает юрисдикцией рассматривать дело в соответствии со статьей 22 Конвенции «по причинам сути вопроса». Оба возражения были отклонены Судом, и иск Армении будет рассмотрен.
Источник: https://verelq.am/ru/node/156543
Обвинения не ограничились МС ООН: 13 февраля Азербайджан подал иск против Армении в Постоянный Арбитражный суд в Гааге с требованием компенсации за экологический ущерб и уничтожение уникальной природы. Этим Баку дал старт первому арбитражному процессу на основании Бернской конвенции. Начало исковому производству было положено в 2023 году, однако «полный пакет обвинений» Баку представил в суде только в феврале 2025 года. Азербайджан настаивает на выплате компенсации за якобы установленные «ужасающие факты уничтожения Арменией окружающей среды Нагорного Карабаха».
Использование климатической повестки как политический инструмент наблюдалось с 2022 года. В марте правительство Азербайджана пригласило наблюдателей ЮНЕП для оценки экологической ситуации на территориях Нагорного Карабаха, занятых во время второй арцахской войны. Баку обвинил Армению в масштабных разрушениях и загрязнении воды и почвы и начал продвигать этот нарратив в политико-правовой плоскости. В отчете отмечается, что строительные работы, начатые Азербайджаном создают дополнительную нагрузку на окружающую среду и ведут к выбросам тепла в атмосферу. Однако трактовка положений отчета ЮНЕП происходило в одностороннем порядке. Кульминацией стала блокада Лачинского коридора в декабре 2022 года.
Переносом обвинений Армении в правовое поле Азербайджан продвигает политические нарративы на международный уровень. Этим Баку расширяет инструментарий для дальнейшего давления на Ереван с целью добиться необходимых уступок. Уступки усиливают риски для безопасности Армении и не исключают военной эскалации.
Для Еревана и Баку столкновения интересов на дипломатической или правовой почве нивелируют суть «мирных» намерений и стремления положить конец «ползучей» войне. Контуры мира, которые закладываются на бумаге не совпадают с общественно- политической реальностью, которая бы отвечала взаимным интересам. Наивно ожидать скорого выстраивания согласованных позиций, поскольку образ будущего для каждой из сторон строится на разном видении себя в регионе и в мире. «Мир любой ценой» – опасный сценарий для Армении. Представления о стабильности в регионе у руководства и общества разнятся, а будущее страны вплетено в связь народом и с фундаментальными основами армянской государственности.
