«Иран считает безопасность Армении и региона своей…» – заявил министр иностранных дел Ирана на открытии генконсульства в Капане в октябре 2022 года. К концу 2023 года обстановка на Южном Кавказе усложнилась. Прояснение тонкостей армяно-иранских отношений актуализируется. Какие темы задают вектор армяно-иранских контактов и надежно ли соображения безопасности объединят две страны? – вопросы, которые нарастают параллельно развитию армяно-иранских связей.
На фоне резкой эскалации напряженности в Нагорном Карабахе осенью 2023 года: проведения в сентябре Азербайджаном «антитеррористических мероприятий», массового исхода армянского населения из Карабаха, роста опасений в Армении относительно азербайджанского вторжения в регионе формируется новая архитектура безопасности. Текущая ситуация становится кульминацией в южнокавказском клубке противоречий последнего года: 10-месячная блокада Лачинского коридора, смена политического руководства Нагорного Карабаха, концентрация войск на армяно-азербайджанской границе. Будучи региональным лидером, чьи интересы сосредотачиваются на обстановке, Иран не остается в стороне происходящего.
Современный контекст армяно-иранские отношения обрели после провозглашения Арменией независимости в 1991 году. В 1992 году стороны установили дипломатические отношения.
Первые годы независимости Республики принято называть «темными». Первая карабахская война (1992-1994 гг.), несмотря на победу Армении, привела страну в состояние полной блокады. По нынешним меркам: гуманитарная катастрофа в масштабах страны. В тяжелое для Армении время Иран не закрыл границу, а мост через реку Аракс стал частью «дороги жизни».
Взаимные интересы в энергетике и экономике выстраивали контакты Армении и Ирана в межвоенный период (1994-2020). Первое десятилетие 2000-х ознаменовалось развитием товарооборота. Расширилась сеть поставок между странами. В 2004 году стороны подписали контракт по строительству газопровода Иран-Армения, открытие которого состоялось в 2007 году. Развитие сотрудничества сопровождалось контактами и взаимными визитами на высшем уровне: в период с 1992 по 2019 годы армянские лидеры посетили иранскую столицу шесть раз. Совершались визиты глав МИД, парламента и правительства Армении. В свою очередь, президенты Ирана посещали Ереван трижды наряду с многократными визитами глав внешнеполитического ведомства.
Вторая карабахская война (сентябрь-ноябрь 2020 г.) отразила вовлеченность региональных и внерегиональных игроков. Иран, как и в период первой карабахской войны, сохранил свою позицию о принадлежности территории Нагорного Карабаха к Азербайджану. Однако карабахский вопрос – не единственная тема, вокруг которой выстраиваются армяно-иранские отношения. На протяжении последних трех лет из Тегерана регулярно звучали заявления о неприемлемости изменений геополитического статуса региона и присутствия западных военных формирований; о приверженности территориальной целостности сторон: Армении, в частности.
Проблемы безопасности, который породил кризис вокруг НК, стали краеугольным камнем армяно-иранских связей и продолжают им оставаться более 30 лет. На протяжении трех десятилетий Иран демонстрировал сбалансированный, взвешенный подход. Признавая суверенитет Азербайджана над Карабахом и прилегающими к нему районами, Иран выступал за обеспечение прав армян Арцаха и сохранение границ суверенных государств. Иранская позиция недвусмысленно звучала и после сентябрьской эскалации в НК: в свете визита Р. Эрдогана в Нахичевань 27 сентября Тегеран подтвердил многократные заявления о недопустимости любых изменений международно-признанных границ.
Иранские эксперты замечают, что до 2020 года Иран сохранял дистанцированную позицию от армяно-азербайджанского конфликта. Чего не скажешь о современном периоде – позиционирование Ирана в регионе и национальные интересы выступают драйверами политики Тегерана. Текущий внешнеполитический вектор Исламской Республики формируется из соображений безопасности. Отношения с Арменией относятся к приоритетам национальной безопасности. Признавая пассивность собственной политики на Южном Кавказе после распада СССР, Иран стремится действовать стратегически по купированию угроз. В свете проводимой политики в регионе, эксперт Вали Каледжи справедливо отмечает четыре якоря обеспокоенности Тегерана в области безопасности:
- Транзитный маршрут через Армению.
- Международно-признанные границы на Южном Кавказе.
- Баланс сил в регионе.
- Присутствие террористических и такфиритских сил.
В контексте наличия армяно-иранской границы, волнения Тегерана сосредотачиваются на обстановке в приграничных районах и опасениях перед сепаратистскими настроениями и экстремизмом:
Северо-западная часть Ирана (Ардебиль, провинции Восточный и Западный Азербайджан) населена азербайджанцами. В этих районах Исламской Республики существует тесная связь между этническим и религиозными факторами. По мнению В. Каледжи, питают тревогу Ирана пантюркистские и паназербайджанские движения, которые пытаются влиять на религиозный и этнический климат в северо-западной части ИРИ.
Стабильность в приграничных районах актуализируется ввиду растущих рисков о возможной азербайджанской агрессии в отношении суверенной территории Армении. Поводом для беспокойства становятся два нарратива, не первый год продвигаемые Баку: вопрос анклавов и грезы о «Западном Зангезуре» (Сюник) вместе с возвращением в «Западный Азербайджан» (де-факто современная территория Армении). Переход территории Нагорного Карабаха под контроль Азербайджана усиливает обеспокоенность Армении. В то время, как Баку занял выжидательную позицию, официальный Ереван заявляет о стремлении решить все территориальные вопросы в процессе заключения мирного договора. Подобной активности со стороны Азербайджана не наблюдается. В свете подписания 5 октября Н. Пашиняном декларации о признании Нагорного Карабаха частью Азербайджана и территории последнего в границах 1991 года опасения в армянском обществе обостряются. По мнению научного сотрудника института востоковедения РАН Сергея Мелконяна наряду с Сюником целями возможного нападения Азербайджана могут стать Сюник, Вайоц Дзор, Гегаркуник, Тавуш и Арарат.
Попытки армянского руководства продвигать концепцию “Перекресток мира” сопряжены с отвлечением внимания армянской общественности от насущных вопросов: обеспечение жизни беженцев из Арцаха, укрепление обороноспособности страны и стабилизация экономики. Способствуя открытию транспортных коммуникаций и расширению доступа Армении к внешним рынкам, проект не станет гарантом национальной безопасности. Иранская позиция по этому вопросу интегрирована в общую линию Тегерана по Южному Кавказу – всесторонняя поддержка инициатив, которые будут способствовать благоприятной экономической и военно-политической обстановке в регионе.
Источник: https://hayaliq.com/formerenclaves/
Обостряет ситуацию форсируемый Азербайджаном и Турцией проект Зангезурского коридора. Переход Нагорного Карабаха под полный контроль Азербайджана по итогам военной операции Баку в сентябре 2023 года ставит перед Тегераном задачу прорабатывать новые логистические маршруты. Прецедент с утратой сухопутного пути Горис-Капан в 2021 году усилил тревоги Тегерана относительно транзита через Армению. Повторения подобных сценариев Иран избегает.
Тегеран принимает выгоды закрытия «транспортного гештальта» Баку путем установления связи с Нахичеванью. По этой причине Иран пошел на сближение с Азербайджаном «во имя добрососедства». В качестве альтернативного маршрута через армянский Мегри, 6 октября в Зангилане стороны заложили фундамент автомобильного моста и погранично-таможенной инфраструктуры через р. Аракс.
Невзирая на этот шаг, Иран продолжает держать ухо востро и заявлять о своих красных линиях. Вопрос Зангезурского коридора был и остается чувствительным: Иран воспринимает проект как инструмент Турции – члена НАТО по продвижению своего влияния в регионе. Вместе с усилением турецких позиций Тегеран видит угрозу подрыва своей роли на Южном Кавказе. В статье иранского эксперта С. Зареи газете Кейхан по итогам второй карабахской войны отмечается долгосрочный тренд: «…идет формирование скрытого союза между США, Турцией и сионистским режимом. Его цель – вызвать геополитический сдвиг с последствиями для Ирана и России». Позицию разделяет иранский эксперт по Южном Кавказу Э. Мовахедиан.
Подход Тегерана последователен: равнозначным приоритетом выступают обеспечение собственной экономической безопасности в условиях санкций и неприкосновенность региональных границ. Важно не путать Аразский и Зангезурский коридоры. В проекте Зангезурского коридора участок дороги, который проходит через южную часть Армении, планирует соединить азербайджанский Горадиз и Ордубад в Нахичевани. Аразский маршрут является альтернативным путем, который свяжет Восточно-Зангезурский экономический район Азербайджана с Нахичеванью напрямую через границу Ирана. Пунктами пропуска станут железнодорожные узлы «Агбенд» (Азербайджан) — «Калала» (Иран).
Источник: https://hayaliq.com/basbughcorridoroped/
Открытие первого иранского генконсульства в октябре 2022 года в Капане стало важной вехой в отношениях двух стран в контексте и безопасности, и экономики. Место в виде южной границы Армении было выбрано неслучайно. Капан – административный центр Сюникской области. Через Сюникскую область, единственную транспортную артерию, ИРИ получает доступ к европейским и российским рынкам, минуя Турцию и Азербайджан. Помимо этого, Сюникская область представляет участок, через который, по планам Турции и Азербайджана, должен пройти Зангезурский коридор. Сюник для Турции — возможность для выхода к Каспийскому морю. Как отмечает иранский эксперт М. Пакаин, через поощрение шагов Баку по установлению контроля над южной частью Армении Анкара стремиться получить выход к Каспию. Ввиду этого, воплощение инициативы в жизнь — красная линия для Ирана.
При оценке рисков Иран учитывает, что до 2023 года коридорная логика региона формировалась в контексте разного толкования Ереваном и Баку. Основой выступали положения о разблокировке транспортных коммуникаций в трехстороннем соглашении от 2020 года. Ереван апеллировал к слову «коридор», которое упоминалось в соглашении в отношении Лачинского коридора. Для Баку вопрос коридоров выходил за рамки Лачина и фокусировался на установлении связи территории Азербайджана с Нахичеванью. Сегодня «коридорные вопросы» региона вышли за рамки трехстороннего соглашения и затрагивают проект Зангезурского коридора.
Помимо четырех факторов обеспокоенности, оформление курса ИРИ в политической плоскости сопровождают риски, которые предрекают азербайджано-израильские контакты. По данным SIPRI, в период с 2016 по 2020 год, 69% азербайджанского оружия было закуплено у Израиля. В 2021 году экспорт оружия в Азербайджан составил 17% от общего объема израильского экспорта вооружений. По результатам исследования, которое проводила израильская газета «Haaretz» в марте текущего года, поставки вооружений продолжаются. Любопытными являются данные материала, которые выпустил американский мозговой центр Critical Threats совместно c Institute for the Study of War. Согласно выводам экспертов, Армения включена в список стран-получателей иранских БПЛА. Как замечает С. Мелконян, в июле текущего года этим же мозговым центром был выпущен материал с отсылкой к израильскому информационному агентству i24News. В докладе утверждается, что «Армения использовала иранские беспилотники Shahed в нескольких недавних столкновениях с Азербайджаном». На протяжении последних трех лет тема поставок иранских беспилотников в Армению неоднократно тиражировалась в СМИ. Информации, которая подтверждает эти утверждения, нет.
Последствия витка эскалации 19 сентября 2023 года определили новую конфигурацию в армяно-азербайджанском конфликте. Реакция официальных лиц ИРИ на проведение военной операции была незамедлительной. Суть иранских заявлений после третьей карабахской войны осталась неизменной: глава МИД выразил глубокую озабоченность обострением обстановки и призвал стороны соблюдать договоренности, достигнутые 9 ноября 2020 года. Помимо этого Н.Канаани отметил: «Иран рассматривает Карабах как часть Азербайджана..Тегеран считает, что его проблемы, в т.ч. безопасность жителей, должны решаться в этих рамках и путем диалога». Иран готов оказывать логистическую и гуманитарную поддержку переселенцам Арцаха, в частности, в приграничных районах. Политически Тегеран ориентируется на позицию официального Еревана. В частности, на заявления Н. Пашиняна о признании Карабаха частью Азербайджана. Ввиду чего территориальный вопрос для Тегерана закрыт. Вопрос коридоров и установление нового status quo стали мотивацией для Тегерана активизировать дипломатические усилия в многосторонних форматах. Встреча глав МИД в формате 3+3 в Тегеране 23 октября стала успехом иранской дипломатии. Невзирая на отсутствие Грузии среди традиционных участников, Тегеран сумел перехватить инициативу Анкары по продвижению площадки как действующего переговорного формата по ситуации в регионе.
Для Армении Иран выступает в роли особого партнера. Невзирая на сворачивание вопроса о маршруте в Нахичевань, в Ереване сохраняются опасения о нападении Азербайджана. В случае реализации этого сценария ответ Ирана не заставит себя ждать. Возможен силовой вариант иранской реакции. Прецедент азербайджанских атак на приграничные районы Армении осенью 2022 года демонстрирует готовность Тегерана оперативно реагировать на дестабилизирующие явления у северных границ. По заявлению руководителя иранского Генштаба ВС «Иран готов направить своих наблюдателей на армяно-азербайджанскую границу для снижения напряженности». Невзирая на отказ официального Еревана на иранскую инициативу о проведении совместных военных учений в начале октября, Тегеран внимательно наблюдает за обстановкой на границе. Однако перспектива иранского вмешательства зависит не только от обстановки на северной границе. Новый виток палестино-израильской эскалации разбил фокус Исламской Республики на два направления.
Какие выводы может вынести от армяно-иранского сближения Россия? Иран сохраняет роль балансира. Тегеран стремится установить мир в регионе, будучи модератором, в противовес западному влиянию. Позиция Москвы в вопросах безопасности остается выдержанной. Выход российского миротворческого контингента (РМК) из Арцаха завершил главу о роли России как стороны урегулирования карабахского кризиса. Осень 2023 года расставила негативные акценты в армяно-российских отношениях. Ратификация Арменией Римского статута и «гуманитарные инициативы» Еревана в отношении Киева остро ставят вопрос о взаимном доверии и целях действий властей Армении. В свою очередь, Тегеран, на протяжении реализации мандата РМК признавал вклад миротворцев как элемент трехсторонних договоренностей 9 ноября 2020 года. Москва и Тегеран солидарны в вопросе недопустимости иностранного вмешательства в региональные процессы. Хотя Тегеран дистанцируется от двусторонних трений Еревана и Москвы, реверс властей Армении в сторону Запада через усиление контактов с ЕС не вызывает позитивной реакции.
Последствия текущей обстановки станут испытанием на прочность для армяно-иранских отношений. Для Армении важна политическая поддержка в лице южного соседа. И чем отчетливее контуры поддержки, тем выше шансы расширять связи на других треках. Безопасность для Тегерана остается священным граалем, а участие в крупных инфраструктурных проектах – возможностью заявить о себе как о весомом игроке не только на Южном Кавказе, но и в Евразии. Экономическая целесообразность стоит выше политических дивидендов – невзирая на противоречия, которые имеются у Ирана с Азербайджаном, Тегеран и Москва ведут строительство железнодорожного участка МТК «Север-Юг» Решт-Астара. Путь пролегает через территорию Азербайджана. Обоюдные выгоды от политического и экономического сотрудничества понимают в Ереване. В свете обострения угроз безопасности продолжают для Армении важно не потерять это понимание, а вместе с ним – надежных партнеров в угоду конъюнктурным интересам.
За кадром про экономику
Безопасность – не единственная сфера, которая связывает Армению и Иран. Параллельно политическим расширяются торгово-экономические связи. Иран занимает первое, после России, место по инвестициям в Армению. Армянский рынок интересен иранским инвесторам: за первое полугодие 2023 года в Армении открыто 300 компаний с иранским капиталом.
Растет товарооборот: за 2022 год достигнут исторический, в двусторонних отношениях, максимум – $700 млн. Это превзошло прошлогодний показатель на 43,5%. Рост товарооборота, не в последнюю очередь, связан с расширением контактов представителей бизнеса обеих стран. Ереван и Тегеран поставили амбициозную цель – $3 млрд. Не сбавляют темпы страны в энергетике: 15 августа в армянской столице стороны подписали контракт, который продлит поставку иранского газа в Армению в обмен на электроэнергию до 2030 года. Динамика двусторонних контактов подтверждает обоюдный интерес достигать новые вершины: 25 августа представители стран обсудили механизмы, которые упростят таможенные процедуры.
Возникает надежда, что подписание соглашения о свободной торговле между Арменией и Ираном получит развитие и станет стимулом для роста товарооборота. Армения – единственная страна Союза, у которой есть преимущество в виде сухопутной границы с Ираном. Это означает, что для Ирана Армения выступает воротами в ЕАЭС.
Преждевременно утверждать, что экономические связи стран работают на пределе возможного. В отношениях Армении и Ирана есть нереализованный потенциал. Строительство транспортной инфраструктуры – перспективное направление для совершенствования связей.
Вызывает интерес инициатива «Персидский залив – Черное море». Иран предложил проект в 2016 году. Планируется, что транспортный коридор пройдет параллельно МТК «Север-Юг» и логистически свяжет Иран с Европой через Ереван и Тбилиси. Официальные участники проекта – Армения, Болгария, Греция и Грузия. С момента выдвижения инициативы проведено шесть встреч. По итогам последней в апреле 2022 года Тегеран направил протокол и окончательный вариант соглашения странам-участницам.
Открытие коридора для Армении имеет стратегическое значение: несет в себе возможность вырваться из транспортной блокады и позволит стать транзитным узлом в регионе. Благодаря проекту, как Армения, так и Иран увеличат объемы торговли со странами ЕАЭС и расширят возможности стран-участниц для транзита. О значимости проекта заявил и министр иностранных дел Армении Арарат Мирзоян в ходе визита в Индию в марте текущего года: «»Армянский путь» станет альтернативным маршрутом для доставки грузов из Индии и Ирана в Европу и Россию».
Визит Арарата Мирзояна в Дели – фактическое «приглашение» Индии к участию в проекте. «Персидский залив – Черное море» для Дели – это возможность для быстрого выхода на рынки стран-членов ЕАЭС и для развития связей с европейскими странами. Дальновидный шаг Дели подкрепляется намерением стать наблюдателем в ЕАЭС в 2024 году. В политической плоскости участие Индии рассматривается как вызов пакистанскому маршруту «Пешавар — Кабул — Мазари-Шариф», который соединяет страны Центральной Азии с Индийским океаном. Реакция Тегерана остается сдержанной. На текущий момент нет сроков реализации проекта и даты подписания окончательного соглашения. Это не говорит о падении интереса Ирана к воплощению проекта в жизнь, сколько подтверждает последовательность шагов Тегерана, когда речь идет о стратегических вопросах.
Кристина Ермак, магистрантка МГИМО, стажер Аналитического центра стратегических исследований и инициатив
