На фоне глобального противостояния России и Запад, в Турции входит в заключительную стацию предвыборная кампания к выборам президента страны и в Великое национальное собрание, которые состоятся в один и тот же день – 14 мая. Поскольку почти все исследования общественного мнения в стране показывают борьбу на равных, то и выборы в Турции не могут не интересовать внешних наблюдателей, как в нашем регионе, так и шире – от Евразии и до Африки с Америкой. Исследователи уже успели назвать их «самыми важными» и «ключевыми» в 2023 году. Дело в том, что для западных, и в первую очередь американских наблюдателей, результаты этих выборов важны тем, что потенциально могут повлиять не только на достаточно прохладные в последние годы американо-турецкие отношения, но потенциально могут иметь далеко идущие последствия на геополитическую обстановку в регионе, в целом.
На президентские выборы идут несколько кандидатов, среди которых: действующий глава государства Реджеп Тайип Эрдоган (от «Республиканского альянса»), Кемаль Кылычдароглу (от «Народного альянса»), глава «Партии отечества» Мухаррем Индже и выдвиженец от «Альянса предков» («Альянса ататуркистов») Синан Оган. Тем не менее, основным кандидатом на пост главы страны является действующий президент Реджеп Тайип Эрдоган (лидер партии «Справедливость и развитие»), который правит страной с 2003 года (в качестве премьер-министра до 2014 года, а после – главы государства, после перехода Турции к президентской форме в 2014 году). По другую сторону «баррикад» – Кемаль Кылычдароглу (лидер «Республиканской народной партии»), выдвинутый коалицией из шести (т.н. «стол шести») оппозиционных партий («Народной коалицией»).
Учитывая тот факт, что многие социологические исследования показывают, что с большой долей вероятности ни один из кандидатов не сможет набрать более 50% голосов, то исход предвыборной гонки может состояться во втором туре, который пройдёт 28 мая.
По последним данным в парламентских выборах в Турции примут участие 36 партий. И в отличие от ярко выраженных фаворитов в президентских выборах, расклад сил в парламентской кампании более сложный, поэтому политические силы были вынуждены объединяться в альянсы, стремясь максимально консолидировать голоса избирателей на своей платформе. Основные объединения, которые способны получить конкретные и ощутимые результаты на выборах, как считают многие эксперты, — это «Республиканский альянс» и «Народный альянс».
В «Республиканский альянс» Эрдогана входит его «Партия справедливости и развития» (ПСР), «Партия националистического движения» (ПНД) и «Партия великого единства».
В «Народный альянс» (т.н. «стол шести») входят: Народно-республиканская партия (НРП), Хорошая партия Мераль Акшенер (отколовшаяся в свое время от нынешнего соратника Эрдогана — Партии националистического движения), Партия счастья (не имеющая широкой представленности в парламенте, но обладающая большой сетью отделений по стране консервативная, происламская сила) и небольшая Демократическая партия. Также в альянсе два бывших в прошлом очень близких к Эрдогану политика – Ахмет Давутоглу, экс-глава МИД и премьер, создавший Партию будущего, и Али Бабаджан, экс-глава МИД, глава Партии демократии и прорыва.
На фоне разношерстности оппозиции, правящая коалиция производит впечатление гораздо более сплоченной силы, так как у них есть и 20 лет непрерывного руководства страной. Есть также четкий план развития как минимум до 2040 года. За эти десятилетия Эрдоган сумел выстроить сложную централизованную систему госуправления, консолидировав власть в своей руке. Однако сейчас, впервые после 2013 года, он и его партия столкнулись с самым серьезным вызовом в его политической карьере. Нынешние выборы потенциально способны поменять внутриполитический ландшафт Турции, но, очевидно и то, Эрдоган и его соратники будут биться изо всех сил.
Что же касается оппонентов властей, то готовность столь разных по идеологическим и политическим платформам оппозиционных партий объединиться в борьбе за смену власти, считают индикатором желания населения страны к серьёзным изменениям. Среди них: внутренняя политика (демократизации и возврат к парламентской модели правления), экономика (отход от «эрдоганомики» – экономической политики нынешнего правительства), а также внешняя политика («восстановление» отношений со странами НАТО и, в первую очередь, США). В связи с этим, в конце января коалиция опубликовала 250-страничный документ с конкретными предложениями по изменению ситуации в стране. Кроме того, серьёзный карт-бланш оппозиция получила на фоне разрушительного землетрясения и его катастрофических последствий для жителей потерпевших регионов.
Примечательно, что на днях, за две недели до выборов лидеры гонки провели масштабные, многотысячные предвыборные акции в Анкаре (в поддержку Эрдогана) и Измире (в поддержку Кылычдароглу), которые внешние наблюдатели назвали «демонстрацией силы».
Так, в ходе своего выступления Эрдоган уже успел пообещать своим сторонникам «с Божьей помощью уничтожить оппозицию».
Кылычдароглу, в свою очередь, пообещал «вновь вернуть Турцию к свету» и «восстановить турецкую демократию».
На этом фоне интересна предвыборная статистика в Турции, которая настолько противоречива и переменчива, что ещё больше приковывает внимание внешних наблюдателей к наиболее примечательной внутриполитической баталии последних десятилетий. Так, согласно двум полевым исследованиям компании «Konda» 1-2 и 15-16 апреля, в первом туре Эрдоган может получить 43%, а его оппонент Кылычдароглу – 42% голосов. В то время как во втором туре Кылычдароглу может набрать 51%, а Эрдоган — 49%. Что касается парламентских выборов, то та же компания сообщила, что после пропорционального распределения голосов неопределившихся избирателей (10%), рейтинги выглядят следующим образом: «Народная коалиция» (Эрдогана) – 45%; «Национальная коалиция» (оппозиция) – 38%, «Коалиция труда и свободы» (левая и прокурдская) – 12% (Рис.1).
Рассматривая всевозможные данные соцопросов, может сложиться впечатление грядущей победы оппозиционера Кемаля Кылычдароглу, так как они дают ему от 46% до 56% голосов (почти всегда больше, чем Эрдогана). В то же время, учитывая масштабы влияния Эрдогана на региональную политику на Южном Кавказе и Ближнем Востоке (включая Россию и Украину, Евросоюз и США), а также его авторитет и централизацию власти внутри страны, все это сулит серьёзную борьбу, вплоть до манипуляций (со стороны властей), что может остаться незамеченным (если оппозиция смирится с ними), или же спровоцировать массовые акции протеста и прочие постэлекторальные процессы, вплоть до смены власти Эрдогана путём внеочередных выборов.
В то же время, аналогичный исход может быть и в случае, если оппозиция одержит победу на предстоящих выборах. Проблема в том, что победа оппозиции из-за ее разнообразия будет неполной из-за того, что после прихода во власть оппозиция столкнётся с мощным противодействием со стороны проэрдогановской бюрократической и медийной элиты. При этом, действовать по ним в прежнем репрессивном стиле не получится из-за демократического амплуа оппозиции, которая претендует на власть демократическими лозунгами. Внутреннее противостояние в конце концов может привести коалиционное правительство Кылычдароглу и «стола шести» к политическому краху и досрочным выборам, не дожидаясь 2028 года. Ускорителем ухода оппозиции из власти может стать и поддержка Эрдогану со стороны российского руководства (по причине прозападного уклона оппозиции), которое может предпринять целый ряд рычагов экономического давления. Эти меры, в значительной мере, могут нивелировать экономическую поддержку, которую Запад собирается оказать турецкой оппозиции, пришедшей во власть.
В этом контексте для Армении и региона сценарий смены власти в Турции также чреват разрывом консенсуса и изменением баланса сил в регионе, выработанным Москвой и Анкарой, что может привести к большему вовлечению Запада в дела Южного Кавказа и очередной дестабилизации ситуации на земле. Так как новые турецкие власти, продолжая активную политику Эрдогана по усилению турецкого влияния в регионе будут иметь полную поддержку своих действий со стороны США. Сохранение же власти Эрдогана не приведет автоматически к нивелированию угроз безопасности и стабильности для Армении, но все же гарантирует относительное сохранение баланса сил в регионе.
При этом эксперты отмечают, что в случае победы оппозиции на выборах не стоит ожидать резкого изменения внешней политики Турции. Так, в ходе обсуждения на тему «Турция на пороге выборов: текущий расклад и возможные сценарии развития», организованного Аналитическим центром стратегических исследований и инициатив (АЦСИИ), главный редактор «МК-Турция», автор телеграм-канала «Повестка дня Турции» Яшар Ниязбаев заявил:
«Если придет оппозиция, то ничего не изменится. Есть определенное сознание Турецкой республики, историческое, многовековое, и оно не меняется. Не важно, кто приходит, кто уходит. У них есть определенные взгляды, определенное отношение к вещам, и оно исторически с этим опытом, с бюрократией, оно придерживается этих смыслов».
С ним был солидарен и известный армянский тюрколог, кандидат исторических наук, старший преподаватель Факультета востоковедения ЕГУ Варужан Гегамян. Он напомнил в ходе обсуждения, что оппозиционные лидеры имеют аналогичные Эрдогану политические мышление.
«Они не идут по этим (внешним) вопросам наперекор тому, что делает Эрдоган. Они говорят — если бы мы сделали, мы бы сделали грамотнее. Они не говорят — мы бы не сделали. Они говорят — мы бы сделали грамотнее, без всех этих сирийских беженцев (в Турции)», – сказал эксперт.
«В турецком обществе проактивная политика за пределами ее границ воспринимается положительно со всех сторон. Даже те люди, которые за оппозицию, они именно эту часть риторики поддерживают. Они поддерживают военные операции в Сирии, в Ираке и т.д. Об этом можно судить по соцопросам… В народе находит отклик, они поддерживают то, что все время повторяют Эрдоган и оппозиционные лидеры — Турция больше Турции. И наши географические границы не ограничиваются просто сухопутными границами, это больше. И это находит отклик вне зависимости от того, есть ли практическое применение или нет. А практическое применение в некоторых вопросах есть», – добавил Гегамян.
