Армения продолжает пребывать в состоянии поствоенного шока, что неизбежно сказывается как на ее экономической ситуации в целом, так и на энергетическом секторе в частности. Вместе с тем, очевидно, что проблемы в армянской энергетике лишь усугубились в результате 44-дневной войны в Арцахе (и отчасти – пандемии коронавируса), тогда как корни этих проблем следует искать, прежде всего, в отсутствии доктринального подхода к управлению энергетическим комплексом страны, что наиболее отчетливо дало о себе знать после смены власти в 2018 г. Именно тогда официальный Ереван в результате перестановки некоторых внешнеполитических акцентов создал серьезные преграды на пути развития энергетического сотрудничества Армении с Россией и Ираном – странами, которые продолжают играть ключевую роль в выстраивании архитектуры энергетической безопасности всего Южного Кавказа.
Потребительский подход или безопасность?
Несмотря на то, что власти Армении регулярно заявляют об отсутствии какого-либо кризиса в энергетике страны, тем не менее, ряд процессов, происходящих в особенности в электроэнергетическом секторе, свидетельствует об обратном. Согласно данным, обнародованным Статистическим комитетом Армении, в апреле текущего года производство электроэнергии в республике сократилось по сравнению с мартом на 13,9%. Учитывая то, что потребление электроэнергии в целом коррелируется с экономической активностью, заявления министра экономики РА о росте данного индекса на 8,8% в апреле текущего года вызывает ряд вопросов относительно логики и структуры этой активности. Сокращение потребления электроэнергии в случае с Арменией является кризисной тенденцией, исходя из ряда факторов. Рассмотрим их по-отдельности.
Второй год подряд в республике фиксируется рост тарифов на электроэнергию (в последний раз тарифы были повышены на 4,7 драмов в феврале 2022 г.), что заставляет как население, так и бизнес переходить на экономный режим потребления. Более того, многие бизнес-субъекты и вовсе вынуждены сворачивать хозяйственную деятельность. Последнее, правда, компенсируется большим потоком граждан РФ в Армению (по разным оценкам, до 80 тыс. человек), которые открывают здесь свои компании-резиденты, способствуя тем самым также росту экономической активности. Важно, однако, понимать, что большинство этих компаний задействованы в отраслях, не выделяющихся высокой энергоемкостью (ИТ, брокерство, туризм и пр.).
Рост тарифов на электроэнергию в Армении свидетельствует о проблемах в системе энергетической безопасности. Будучи страной с избыточными электроэнергетическими мощностями (установленная мощность – более 2800 МВт, используемая – около 2000 МВт), Армения в последние годы существенно сократила свое присутствие на электроэнергетических рынках региона. Речь, в частности, идет о Грузии, в направлении которой Армения прекратила экспорт электроэнергии ввиду как высокой себестоимости производимой в республике электроэнергии, так и перманентного роста влияния азербайджанского капитала на грузинском рынке (отметим, что до 2008 г. Армения поставляла в Грузию до 15% потребляемой там электроэнергии, далее этот показатель начал сокращаться, дойдя до отрицательного значения в 2018-2019 гг.). На провал экспортной стратегии в грузинском направлении существенное влияние оказала также парализация проекта электроэнергетического коридора «Север-Юг», международное соглашение по запуску которого было принято в 2016 г. с целью синхронизации электроэнергетических систем Ирана, Армении, Грузии и России с увеличением взаимных перетоков. Строительство составной части проекта – новой ЛЭП Армения-Грузия – должно было начаться в 2018 г., однако после смены власти в результате «бархатной революции» Ереван заявил о необходимости в корне пересмотреть проект – процесс, который длится по настоящее время.
Обращаясь к другому – южному направлению армянского электроэнергетического экспорта, то здесь также наблюдаются определенные кризисные тенденции, которые имеют потенциал перейти в состояние кризиса, если иранский вектор энергетической политики Еревана не претерпит серьезного переосмысления. Отметим, что в 2021 г. по сравнению с предыдущим годом экспорт электроэнергии из Армении в Иран сократился на 25%, составив около 990 млн кВт.ч.
Примечательно, за тот же период рост экспорта электроэнергии из Азербайджана в Иран вырос на 26%, составив 260 млн кВт.ч. Правда, как видим, объемы пока что не сопоставимы, однако, учитывая динамику «энергетического диалога» между Тегераном и Баку, перспектива для роста поставок из Азербайджана более чем реальна. Проблема армянской стороны, как и в случае с вышеприведенным примером Грузии, заключается в непозволительно медленных темпах строительства одного из ключевых участков электроэнергетического коридора «Север-Юг» – 3-ей воздушной ЛЭП Иран-Армения, которая должна увеличить взаимные перетоки между странами с действующих 400 МВт до 1200 МВт. Линия должна была быть сдана в эксплуатацию еще в 2019 г., затем сроки были перенесены на 2020 г. Пандемия коронавируса и 44-дневная война существенно помешали реализации проекта. Далее власти Армении заявили о сдаче проекта к концу 2021 г., чего также не последовало.
Согласно последним заявлениям, сроки сдачи ЛЭП перенесены на 2023-2024 гг. Очевидно, что подобная медлительность в реализации проекта, нацеленного на существенную активизацию экспорта электроэнергии из Армении, является следствием не столько технических и финансовых, сколько политических причин. Об этом свидетельствует незавуалированная антииранская риторика армянских властей в 2018-2019 гг., а также сворачивание ряда ключевых межгосударственных проектов и соглашений (зона свободной торговли в пограничном Мегри, Мегринская ГЭС, взимание на границе платы с автомобилей с армянскими номерами и пр.). Более того, нацеленность Еревана на заключение «мирного соглашения» с Азербайджаном с пересмотром государственных границ рассматривается Тегераном в качестве прямой угрозы своей национальной безопасности, о чем не раз заявляли представители Корпуса стражей исламской революции. Также важно учитывать транспортно-логистическую составляющую вопроса. В настоящее время проводимая Ереваном политика построения мира с Баку и установления отношений с Анкарой влечет за собой разблокирование коммуникаций в рамках логистической стратегии «Восток-Запад» (Турция-Армения-Азербайджан-Каспийское море – Центральная Азия), тогда как Тегеран традиционно является бенефициаром стратегии «Север-Юг», выступая за интеграцию Армении в мультимодальный коридор Персидский залив-Черное море. К слову, сторонником данной стратегии является также Нью-Дели (см. заявления посла Индии в Иране, март 2021 г.) и, разумеется, Москва, инициировавшая коридор «Север-Юг» в начале 2000-х в противовес коридору «Восток-Запад» (Европа-Кавказ-Азия). Отметим, что поставки электроэнергии из Армении в Иран осуществляются преимущественно в рамках бартерной сделки «электроэнергия в обмен на газ», срок действия которой заканчивается в 2026 г., и сегодня стороны ведут переговоры об установлении новых условиях взаимодействия (в том числе рассматривается вариант своповых поставок газа из Туркменистана).
Указанные тенденции создают серьезные риски как для тарифов на внутреннем рынке Армении, так и для стабильного функционирования энергетической системы. Располагая, как уже было показано, избыточными генерирующими мощностями, а также большим кредитным бременем, сформированным с целью модернизации системы, Армения неизбежно будет сталкиваться с проблемой роста тарифов, если не будет искать путей увеличения энергопотребления как на внутреннем рынке, так и в рамках активизации экспорта. В противном случае выплаты по кредитам неизбежно будут приводить к необходимости повышать тарифы (о чем уже официально заявляет КРОУ Армении, аргументируя рост тарифов в феврале 2022 г. необходимостью обеспечить выплаты по кредиту, привлеченному для модернизации Армянской АЭС). Отметим, что в настоящее время среди стран Южного Кавказа самые высокие тарифы на электроэнергию (а также природный газ и питьевую воду) установлены в Армении.
Что касается стабильного функционирования энергетической системы, то провал экспортной стратегии уже сегодня формирует более чем ощутимые угрозы энергетической безопасности Армении. Так, а апреле 2021 г. компания «Газпром Армения» заявила о временной приостановке эксплуатации одного из крупнейших энергетических объектов страны – 5-го энергоблока Разданской ТЭС (467 МВт). Дело в том, что энергоблок, принадлежащий российской компании, сегодня нуждается в ремонте газовой турбины, что предполагает осуществление инвестиций объемом 16 млн евро (кредитный долг станции доходит до 100 млн долл. США). Однако подобные вложения не могут быть коммерчески оправданы, учитывая то, что, согласно бизнес-модели «Раздан-5», дальнейшая эксплуатация объекта напрямую сопряжена с увеличением экспорта электроэнергии в Иран, иными словами – в строительство 3-й ЛЭП Иран-Армения. Неоднократное смещение сроков сдачи линии в эксплуатацию делает перспективы работы «Раздан-5» крайне облачными.
Также отметим, что внутренняя норма доходности компании «Газпром Армения» установлена на уровне 9% — показатель, который необходимо обеспечить также по части «Раздан-5». С целью выполнения взятых на себя обязательств правительство Армении в конце 2021 г. приняло решение компенсировать потери «Газпром Армения», выплачивая ей ежегодно из госбюджета 32 млн долл. США. В целом, углубление стратегического диалога между Ереваном и Москвой в лице компании «Газпром» является сегодня необходимостью, учитывая хотя бы то, что на фоне резкого повышения цен на природный газ на мировых рынках (более 1000 долл. США), Армения продолжает импортировать российский газ по цене 165 долл. США за 1000 куб.м.
Рассматривая проблемы электроэнергетической системы Армении, необходимо обратиться также к осуществляемой сегодня политике либерализации электроэнергетического рынка. Безусловно, либерализация рынка с вовлечением новых игроков (так называемых «трейдеров») и четким разграничением функций производства, передачи и распределения электроэнергии может теоретически создать неплохие условия для повышения конкуренции на рынке, что может привести к понижению тарифов. Однако в случае с Арменией необходимо принять во внимание ряд факторов безопасности, о которых было отмечено выше. В частности, получившие в феврале 2022 г. лицензию на осуществления поставок шесть компаний имеют возможность также импортировать более дешевую электроэнергию с внешних рынков, прежде всего, из Грузии. Учитывая, что Армения является страной с избыточными электроэнергетическими мощностями, что обязывает ее проводить экспортоориентированную политику, увеличение импорта электроэнергии повлечет за собой риски для всей системы, хоть и может создать несколько благоприятные условия для потребителей. Таким образом, дилемма проста: либо потребительское, либо стратегическое отношение к энергетике.
В целом, отметим, что либерализация – императив формирования общего электроэнергетического рынка ЕАЭС к 2025 г. Однако проведение фрагментарной, часто формальной либерализации в некоторых странах Союза (прежде всего, в Казахстане и Кыргызстане), а в случае Беларуси – ее полное отвержение должно диктовать Армении необходимость более сдержанно подходить к имплементации новой модели рынка.
«Ядерная геополитика»
Армянская АЭС традиционно рассматривается в качестве гаранта энергетической безопасности Армении, занимая сегодня в ее энергетическом балансе более 30%. Вместе с тем, развитие ядерной энергетики в Армении сопряжено со столкновением интересов ряда геополитических акторов в регионе, прежде всего – России, ЕС, США и Турции.
В рамках подписанного в 2017 г. Соглашения о всеобъемлющем и расширенном сотрудничестве с Арменией ЕС констатирует необходимость консервации Армянской АЭС с заменой ее на новые мощности. Правда, данное положение никак не является императивом, так как юрисдикция «Евроатома» (третья сторона соглашения) не распространяется даже на страны, ассоциированные с ЕС. Вместе с тем, наблюдается определенная поддержка, оказываемая ЕС Армении (гранты, консультации) по части развития возобновляемой энергетики и энергоэффективности, что в настоящее время не привело к ощутимым результатам, учитывая хотя бы то, что доля ВИЭ в энергобалансе Армении едва доходит до 1,5% (правительство заявляет об увеличении доли ВИЭ до 15% к 2030 г.).
Что касается Турции, то, развивая собственный «мирный атом» и, в целом, активно формируя генерирующие мощности, она нацелена на покрытие внутреннего дефицита электроэнергии уже в 2023 г., а начиная с 2025 г. – на активизацию экспорта в соседние страны. Что, разумеется, не может не быть рассмотрено также в контексте процесса урегулирования армяно-турецких отношений. Исходя из целей своей внешней энергетической стратегии, а также учитывая геополитические интересы на Южном Кавказе, Анкара совместно с Баку продолжает развивать дискурс об экологических угрозах, которые якобы формируются в результате эксплуатации Армянской АЭС (распространяется ничем не подтвержденная информация о росте числа детей с аномалиями, о распространении онкологических заболеваний в приграничных населенных пунктах и пр).
Парадоксально, но с подобных позиций то и дело выступают и некоторые представители действующей армянской власти и связанные с ними «СМИ» и «эксперты». Тогда как очевидно, что проведенная «Росатомом» модернизация Армянской АЭС создает возможности для ее эксплуатации не только до 2027 г., но, согласно некоторым российским специалистам, до 2036 г. Именно здесь, в нарастающем армяно-российском стратегическом диалоге по развитию «мирного атома», и кроются риски для ряда внешних акторов. Отметим, что в 2020 г. правительство Армении приняло решение об отказе от оставшейся части кредита (около 107 млн долл. США), предоставленного Еревану Москвой по межправительственному договору от 2015 г. для проведения ремонтных работ на Армянской АЭС (размер кредита – 270 млн долл. США, а также 30 млн долл. США средств в виде грантов). И это в том случае, что кредит был предоставлен на более чем удобных для Армении условиях – с годовой ставкой 3,5%. И хотя ремонтные работы на станции были проведены «Росатомом», все же расторжение межправительственного договора перенесло российско-армянское сотрудничеств в сфере ядерной энергетики со стратегического уровня на сугубо финансово-технический.
Попытки в корне пересмотреть роль России в будущем развитии армянского «мирного атома» продолжаются по сей день. Так, еще осенью 2021 г. глава «Росатома» в Ереване заявил о готовности госкорпорации начать работы по строительству в Армении нового ядерного энергоблока (с привязкой к проекту медеплавильного завода в Сюнике на юге Армении). Вместе с тем, а мае сего года Ереван и Вашингтон приняли совместное заявление об углублении стратегического диалога, в котором красной нитью проходит сотрудничество в сфере ядерной энергетики. И это никак не может не рассматриваться вне геополитического контекста. Особенно учитывая нарастающий антагонизм в современных международных отношениях.
Таким образом, проистекающие на Южном Кавказе геополитические процессы создают риски для стабильного функционирования энергетической системы Армении. Ряд внешних акторов, нацеленных на ослабление влияния России в армянской энергетике, взамен не предлагают никаких конкретных программ развития и тем более инвестиционных проектов, ограничиваясь лишь политической риторикой. Вместе с тем, Армении необходимо развивать энергетическое сотрудничество с Тегераном, интересы которого не только не противоречат интересам Армении, но часто органически совпадают с ними. Для этого сегодня Еревану как никогда важно сформировать национальную доктрину энергетической безопасности с определением основных векторов энергетической дипломатии.
Профессор Российско-Армянского университета, глава Института энергетической безопасности (Армения), доктор политических наук Ваге Давтян
